Путь, выбирающий нас - Страница 51

– Увы мне, увы. – Торо скромно потупился, изображая раскаяние. – Эти две вещи не совмещаются. Грешен я, ой как грешен… Мои духовные наставники в свое время приходили в отчаяние и пытались бороться за мою бессмертную душу… года два… а потом плюнули и оставили это безнадежное дело.

Кантор, знавший товарища Торо не первый день, подивился наивности и фанатизму наставников. По его скромному мнению, подобные затеи следовало оставить в течение недели-двух.

Кроме передачи для Кантора недобросовестный посланец притащил с собой два огромных ломтя сала с пряностями, небольшой бочонок вельбы, квашенной с перцем, двуквартовую банку маринованных моллюсков, ведро апельсинов и еще кучу всяческой провизии. Видимо, тоже намеревался познакомить сестру с шедеврами мистралийской кухни. В противном случае он бы все это давно съел сам.

Обед получился почти праздничным, несмотря на то что заботливая целительница каждому персонально указала, чего кому нельзя и что будет, если к ее предостережениям не прислушаться. В частности, спиртного она не рекомендовала всем поголовно, но послушались разумного совета только больные на голову (если не считать Савелия, который не пил вообще, даже в человеческом облике). Кантор, может быть, и наплевал бы на все предупреждения из обычной своей вредности и желания неизвестно что всему свету доказать, но насильно заставлять себя пить для этой сомнительной цели – это уж было бы слишком. А ему действительно не хотелось. Более того, при одном взгляде на соблазнительно булькающий бочонок вдруг накатила тошнота и усилилась тупая боль в затылке.

Поэтому Кантор оставил всякие мысли о выпивке, зато добросовестно уничтожил половину апельсинов, наблюдая за преображением товарищей под действием все того же бочонка.

К концу обеда, плавно перетекшего в ужин, он начал понимать Амарго и всех прочих непьющих людей, которых ему довелось встретить. Наблюдать со стороны за попойкой, в оной не участвуя, сначала неловко, потом неприятно, а под конец и вовсе противно. В какой-то момент Кантор просто не выдержал и тихонько смылся из-за стола. Благо ему уже не требовалась посторонняя помощь, чтобы доковылять до дверей и выбраться на свежий воздух.

Бревно у крыльца, служившее героям скамейкой, неторопливо покрывалось мокрыми точками. Несколько прохладных капель упали на лицо и на волосы.

Кантор заколебался – тащиться ли в дом за шляпой, остаться ли под дождем или вовсе отправляться спать? Пока он раздумывал, шляпа пришла сама. Вернее, не сама, а в компании плаща и товарища Торо, чья тень застыла в дверях, оглядываясь по сторонам. При этом святой отец занял своим телом весь дверной проем, рассчитанный на Гиппократа.

– Я здесь, – окликнул Кантор, присаживаясь на бревно. Даже если Торо специально подстерегал его, дабы поговорить по душам наедине, прятаться бессмысленно, да и недостойно.

– Опять голова? – уточнил мистик, пристально всматриваясь в потенциального пациента. – Или ты хотел о чем-то поговорить?

– Послушай, Торо, – не выдержал Кантор, – неужели кто-то и в самом деле приходит к тебе с жалобами добровольно и признается, что у него проблемы и он хочет поговорить?

– Сколько угодно, – ухмыльнулся толстяк, удобно располагаясь рядом и протягивая ему шляпу. – Не все же, подобно тебе, считают недостойным идти к священнику за советом.

– Я ничего не говорил о советах, – упрямо возразил Кантор, набрасывая плащ. – Я говорил о жалобах.

– А делиться своими проблемами можно, и не опускаясь до нытья и жалоб. Но ты не шарахайся, я не собираюсь настаивать. Просто мне кажется, что именно сейчас тебе мог бы понадобиться совет.

– Торо, я обязательно навещу тебя и спрошу совета, – пообещал Кантор, рассматривая вечернее небо, мрачно-сизое, без малейшего намека на солнце или луну (по цвету неба невозможно было определить, которое же светило там сейчас должно быть). – Но не сейчас. Жаль тебя разочаровывать, я вышел всего лишь подышать свежим воздухом, и ничего более. Впрочем, если ты так уж настроен поработать… один вопрос все же есть.

– Внимательно тебя слушаю. Если, конечно, твой вопрос не содержит глупостей вроде «А возьмут ли меня в орден Духовного Совершенства?» или «А где тут ближайший монастырь?».

– Где ближайший монастырь, я и так знаю, – усмехнулся Кантор. – И даже знаю, что он женский. Нет, такие мысли меня даже в худшие минуты жизни не посещали. И вообще, вопрос не обо мне. Меня волнует Жюстин. Ты сам должен был заметить, что она ко мне неравнодушна… Ведь мне не кажется? Это действительно так?

– И почему тебя волнует именно это?

– Боюсь, – честно признался Кантор. – За нее боюсь.

– Ты хочешь сказать, за ее обет? Она тебе тоже нравится?

Кантор кивнул, пряча глаза под широкими полями шляпы.

– Настолько нравится, что ты за себя не ручаешься? Роковая страсть, не поддающаяся рассудку?

– Нет. Просто нравится, не более.

– Тогда чего ты боишься?

– Что она потеряет голову. Позовет. Поманит. И тогда я уже действительно ни за что не поручусь. Если вдруг эмпатический контакт…

– Не того ты боишься, – без тени насмешки отозвался Торо. – Не позовет, и не поманит, и, даже если приставать станешь, не даст. Как бы сильно ей ни хотелось, Жюстин хорошо знает, что почем и что откуда берется. Не этого следует бояться.

– А чего тогда?

Святой отец задумчиво нахмурился и пустился в долгие подробные объяснения:

– Ты, наверное, сам знаешь, что мистики, не наделенные магическими способностями от рождения, получают божий дар при посвящении. Или не получают, это уже каждому по вере его. Нарушение же обета может привести к потере этого дара. Но, с другой стороны, будучи введен в искушение, мистик прилагает определенные душевные усилия для его преодоления. Сила, для этого затраченная, никуда не девается, а прибавляет на какое-то время магической мощи. Ты думаешь, почему Жюстин никогда не дает прогноза заранее, а всегда с оговоркой «сколько силы даст мне Господь»? Потому что знает за собой такую закономерность – стоит ей подвергнуться искушению, и малышка начинает творить чудеса. А поскольку сестра Жюстин влюбчива как кошка и в искушение ее вводит чуть ли не каждый мужчина приятной наружности, то преодолевать греховные желания ей доводится частенько. О ней уж пошла слава великой целительницы, святой чудотворицы. Между нами, Кантор, если бы она не запала на тебя, то демона б рогатого вы с Эспадой сейчас ходили. В лучшем случае через полгода выползли бы вот так же, с палочкой. А без палочки – и вовсе никогда. Да, собственно, зачем о плохом, обошлось же… Я это к тому, что грешное вожделение в глазах сестры Жюстин не должно тебя пугать. Она не маленькая, сама знает, где попустить, где подтянуть. Не этого надо бояться. Сломать обет при таких играх с искушениями практически невозможно, а вот сгореть, хватанув лишку Силы, – это запросто. И как раз этого Жюстин не чувствует. Она абсолютно четко осознает, где лежит предел ее моральной устойчивости и насколько близко к нему можно приблизиться без риска для обета. А вот предельное количество Силы, которой она способна управлять, не может определить даже примерно.